Для человека характерно стремление к духовной жизни, жажда богообщения есть у каждого, независимо от национальности, возраста или профессии. Но если человек лишён знания о богооткровенной религии, то его дух начинает работать «в автономном режиме», и естественное религиозное чувство начинает синтезировать свою религию. Иногда это бывает массово, иногда индивидуально, продолжительно или кратковре­менно. Бог же не утесняет свободу. Но истинную религию придумать невозможно – она даётся непосредственно Богом в откровении. В дохристианский период такой религией было ветхозаветное иудейство, но суеверия, предрассудки встречались и там: это постоянное стремление впасть в идолопоклонство, и другая крайность – часто осуждаемые Христом предания старцев. (Мк. 7:3, Мф 15:3).
Если человек лишён веры в Истинного Бога, то во чтобы он не верил – он язычник, язычество пронизывает все сферы его жизни, его мировоззре­ние, особенно на уровне быта. Лишённое религиозной составляющей, язычество транс­форми­руется в идеологические и социальные формы, вспомним хотя бы советское время: религии, в обычном понимании этого слова, не было, а культ остался: вера в «светлое будущее» заменила чаяние жизни будущего века. Язычество – это психология, это когда духовность подменяется душевностью, это и есть состояние дﾃши без Бога. Такое, как не странно, часто можно наблюдать в церковной ограде.
Родная сестра язычества – магия, т. е. стремление человека подчинить себе духовный мир, быть как Бог (Быт. 3:5). Вот что об этом пишет о. Александр Мень: «Для мага радости мистического богообщения – пустой звук. Он ищет только достижения могущества в повседневной жизни – на охоте, земледелии, в борьбе с врагами этот антагонизм оставался даже тогда, когда магия стала переплетаться с религией. Магизм ждёт от Неба только даров, природу он хочет поработить, в человеческом обществе он воцаряет насилие. Племя и власть становятся над духом. Человек, сливаясь с родом, попадает под гипноз коллективных представлений».
Таким образом, в основе магизма лежит принцип: «ты – мне,  я – тебе». Такое отношение к Богу зачастую можно наблюдать у наших современников, помните пословицу: «гром не грянет – мужик не перекрестится». Ох, как часто мы ведём себя именно так,  а в католической церкви это вообще норма. Люди бегут в храм ставить самые толстые свечи, как будто Бог в них нуждается в полной уверенности в том, что все проблемы в жизни происходят из-ﾷа того, что их «испортил» соседский колдун. С тем же успехом такие това­рищи обра­щаются ко все­­­во­­змо­жным «бабкам» и экстрасен­сам. Другая крайность это когда ритуал явля­ется не религиозным, а чисто пси­хо­логиче­ским по­ня­­тием без глубокой духовной составляю­щей. Такие люди ходят в церковь «поплакать». При­ходи­лось видеть как какая-нибудь дама после слезной «молитвы» и воздевания рук горе совершенно ничего не могла сказать на исповеди, аргументируя это тем, что у неё «нет грехов». А когда я отказался её причащать, всё её «благочестие» улетучилось, и на меня обрушился целый поток негодования. Для неё священник и церковные правила – ничто. Она пришла в храм «потреблять» благодать, ничего не давая взамен.
Возвращаясь к теме «свечного благочестия», не могу не заметить, что для многих людей элементарнейший акт возжигания свечей в храме является чуть ли не самым основным в их духовной жизни. (Это всё равно, если бы человек, желающий ку­пить ювелирное изде­лие, ограничился бы только тем, что выкру­тил бы в ювелирном магазине дверную ручку и, по уши доволь­ный, даже не заходя в магазин, отправился бы домой, гордясь при­обре­тением). Боже упаси кого-нибудь передать свечку левой рукой, или переставить ранее поставленные кем-нибудь свечи. Это моментально вызовет бурю гнева, и посягнувший на чужую свечу может быть даже обвинён в колдовстве.
Многих прихожан надо просто «купать» во время водосвятного молебна, слова «капля освящает море» не для них – дескать, меня водой облили – теперь и здоровье будет, и грехи простятся.
К сожалению, несвободны от суеверий и предрассудков некоторые представители духовенства. Так, известно, что в некоторых сёлах существует обычай: когда наступает время какой-нибудь односельчанке рожать – священник спешит в храм отверзать Царские Врата, кощунственно ассоциируя их с женским лоном, чтобы обеспечить удачные роды, Это так называемая гомеопатическая (подражательная) магия, Так, у колдунов Вуду тряпичная или глиняная кукла ассоциируется с самим человеком, на которого распросраняется вред, нанесённый кукле.
Бывают священники, которые запрещают прихожанам причащаться в двунадесятые праздники без особой мотивации – все вы, мол, недостойны сегодня, забывая о том, чﾂо Евхаристия – центр христианской жизни.
В списке церковных суеверий на особое место надо поставить геронтоманию – поиск старцев, а если быть точнее – вещунов и волхвов, которые удовлетворили бы жажду духовного рабства, взяв на себя заботу о чужом спасении. Тем более, что сейчас мы переживаем время очередного эсхатологи­ческого психоза в виде ИННенизма и авторитет так называемых «старцев», которые противо­поставля­ют себя и свою доктрину Церкви и её учению. Сюда же можно отнести и технофобию – страх перед прогрессом.
По мнению технофобов, компﾌютеры, банко­маты, сотовые телефоны и т. п. суть бесовщина. «Старец», боязнь техники и отождествление ИНН с «печатью» антихриста обычно идут рука об руку.
Стоит упомянуть ещё т. н. церковный национализм. Например, некоторые считают, что нельзя читать книги некоторых православных богословов только под предлогом того, что у них нерусские фамилии (Керн, Мейендорф, Шмеман, Блюм), во всём непонятном видятся происки врагов православия, загнанного в рамки одной поместной церкви. Таким образом психология «мелкого лавочника» заменяет соборное сознание. Не приемлются даже ничтожные отличия в традициях между разными приходами: «…а вот в нашей церкви всегда выносят обеденные записки на молебен!».
Мне, как священнику, чрезвычайно часто приходится сталкиваться с целым комплексом суеверий, которые можно объединить под названием некрофобии – боязни покойников и всего, что с ними связано. Этот первобытный маги­ческий страх не имеет ничего обще­го с хри­сти­анским отно­шением к сме­рти. Люди, зани­ма­ющиеся колдов­ством, ста­раются заполучить воду, которой обмы­вали покойника, или тря­пки, которыми ему связывﾰли ноги и руки, в тщетной надежда, что эти предметы помогут им в богопротивных делах. Не отстаёт от колдунов и родня покойного. После поднятия гроба они переворачивают табуретки, на которых гроб стоял, чтобы никто из живых не сел на них. Зеркала и другие отражающие поверхности завешивают, но не для того, чтобы в день траура не прихорашиваться, а чтобы не увидеть в зеркале душу покойного, а землю после заочного отпевания боятся нести домой. Зато никто не боится превращать поминальный обед в вакханалию.
Конечно же я перечислил не все суеверия и предрассудﾺи, которые надёжно прописались в церковном быту. Я не упомянул ещё суеверия, связанные с Причастием, то, что оно лучшее средство от болезней желудка и повышает гемоглобин. А то, как «надо» причащаться и что делать до и после этого – тема для отдельной статьи.
Важно другое: люди ищут в христианстве магию, житейскую пользу, не стремясь очистить свою душу и посвятить свою жизнь Богу, как того требует Православная Церковь. Конечно, в этом есть доля пастырской вины. Свяще­нни­ки сами часто недоста­точно хорошо объясняют прихожанам основы Право­сла­вной веры. Но я уверен, что если человек верит во Христа, то он стремиться как можно глубже и подробнее узнать о своей вере, как истинно любящий человек, желает знать всё о предмете своей любви. Поэтому лучшее лекарство от лжи и заблуждений – это любовь к Богу, к Его святому закону и к Церкви как вместилищу Божественной благодати, а любовь эта достигается через покаяние, осознание собственно греховности. Каждому верующему необходимо понять, что он сам в силу своей греховности является причиной своих духовных и житейских проблем, а не колдунья, живущая по соседству. Вот осознание своей греховности – самое неприятное, но и самое необходимое в жизни христианина. Именно этой неприятности многие бегают как огня. Несомненно, велико искушение превратить христианство в мистический бытовой придаток, но христианство – это религия спасения. Об этом забывать нельзя. Сон духа способен породить ещё больших чудовищ, чем сон разума.

священник Александр Пикалев
Журнал «Самиздат»